На ближайшие пять лет, главным документом, определяющим выбранную модель развития Армении, станет программа правительства (постановление правительства РА N 65-A от 8 февраля 2019г.). Согласно ей, деятельность правительства будет направлена на:

• сделать Армению высокотехнологичной, индустриальной страной;
• развитие военно-промышленного комплекса;
• обеспечение защиты экономической конкуренции путем внедрения эффективных механизмов регулирования;
• обеспечение значительного роста экспорта товаров и услуг, … в структуре экспорта следует значительно повысить долю технологических продуктов.

Как следует из перечисленных целей, основной упор в программе сделан в направлении высокотехнологичного развития страны, в фундаменте которого лежит следующая триада – наука и образование, технологии, промышленность, с высокой долей “экономики знаний”. Такая триада — это не только структура экономики, но и структура сознания, общественные убеждения (идеология). И став одним из важнейших составляющих экономики, они обеспечат динамичное развитие всей страны на многие десятилетия вперед.

Одновременно требуется формирование необходимых предпосылок по обеспечению социально-экономической стабильности общества. Для достижения стабильности и наряду с этим, чтобы обеспечить экономическое развитие, следует принять во внимание также институциональные факторы.

Институты выступают фундаментальными факторами функционирования экономических систем. И именно в связке с рассматриваемой нашей триадой, институциональная структура общества приобретает способность для поддержки осуществления эффективной политики на высокотехнологичное развитие в долгосрочной перспективе.

Актуальность этого утверждения прямо коррелирует с реалиями сегодняшнего дня.

Сложившаяся за последние 20−30 лет мировая архитектура пришла в состояние небывалой ранее турбулентности. Мир сорвался в системный кризис, и он становится не только глобально системным, но и может распространяться на локальный региональный уровень. Пока очевидны два важных тренда: крушение глобализма (идеологии либерализма) и тенденция к укреплению государств национального типа.[1] Совершенно иные критерии выходят на первый план. Ставка на суверенитет может спасти в трудную минуту.

Но это потребует определенной переоценки ценностей, с опорой на национальную идентичность и традиции, и ей должна соответствовать идеология. И идеологические убеждения, которые разделят большинство политических и экономических акторов, определят выбор конкретного варианта экономической политики, проводимой в стране, сформируют систему институтов, определяющих экономическое и политическое поведение. И в соответствии определяемой программой модели развития, выбор политики, формируемые институты, поведение акторов должны быть направлены на то, чтобы сделать республику высокотехнологичной, индустриальной страной.

У Армении единственный стратегический ресурс – человеческий капитал. И вполне естественно, что во главу национальных приоритетов и конкурентных преимуществ Армении должен быть поставлен Человек. Наука и образование должны играть существенную роль в жизни общества, что потребует реального поднятия статуса и имиджа плодотворно работающих преподавателей и ученых, рассматривая их на уровне «стратегических интеллектуальных ресурсов».

В условиях кризиса, власти Армении выделят 150 миллиардов драмов на оздоровление экономики после шока. Кризис не должен сломить Армению, а наоборот, наша страна должна выйти из него став сильнее. Следует обратить внимание на то, что самая крупная часть этого инвестиционного пакета будет выделена инновационным проектам в экономике. В такие проекты правительство готово вкладывать в принципе без ограничений.[2]

Сейчас речь должна идти о необходимости восстановления промышленного (в широком смысле этого понятия) потенциала Армении на принципиально новой технологической основе, или как его иначе называют - индустриализация второго поколения (реиндустриализация, постиндустриальное производство). Это наиважнейшая задача современной Армении и нам настоятельно необходима “разумная промышленная политика”.

Следует принять во внимание присутствующую в данной конструкции, программы ре(нео)индустриализации, “новизну”, в ее современном содержании, которая в своей конечной фазе опирается на новейшие технологии (информационные, когнитивные и другие), которые способны резко обновить облик традиционных промышленных отраслей. Это действительно тренд современности[3]. В экономике XXI века индустрия будет играть роль “главной предпосылки” для тех сфер, где создается основной ресурс и высшая цель современного развития (а не просто роста) - человеческие качества.

Не противопоставление задач освоения нового технологического производственного уклада и развития творческой деятельности человека, а их органическое единство, основанное на понимании невозможности одного без другого, – вот, что должно определять современную экономическую политику.

А для этого потребуется приобрести способность к стратегическому мышлению, что позволит принятию государственных целей и сделает возможной их дальнейшую реализацию, исходя из национальных интересов страны. Подобный подход следует положить в основу долгосрочной программы и стратегического плана её модернизационного, устойчивого и динамично ускоренного развития.

Промышленная политика

В мире, в настоящий момент, идет полное переосмысление по промышленной политике, и, особенно в развитых странах, которые делают её основным инструментом для экономического роста.[4] Развивающиеся страны, по мере возможности и уровня своего понимания, также пересматривают свои стратегии развития промышленности.

Какой должна быть правильная промышленная политика? Изначально, следует отметить, что она не лежит в русле идей свободной рыночной экономики и поэтому не поддерживается адептами философии либеральной экономики. Она всегда несбалансированное развитие, это сознательное нарушение естественных функций рыночной саморегуляции для обеспечения прорывов на заданных приоритетных направлениях.

Приведем два красноречивых примера того, насколько успешной была промышленная политика. Они также частично разъяснят идею совмещения классических рыночных методов и способов регулирования экономическими процессами со стороны правительства, при исполнении рассматриваемой политики.

Латинская Америка

К ак замечает президент Межамериканского Банка Развития Луис Альберто Морено[5], неудачным было стимулирование промышленности в латиноамериканских странах в 50-60-х годах, которое опиралось на государственное планирование при выборе приоритетных отраслей и применяла избирательные защитные меры во внешней торговле. Вопреки надеждам, ожидаемый эффект эти меры давали лишь в редких случаях. В 1980-90-е годы вместо поддержки отдельных отраслей эти страны стали содействовать инновациям. Однако и этих изменений, хотя и необходимых, оказалось недостаточно для стимулирования роста производительности и объемов производства.

По словам Л.А. Морено, фундаментальные вопросы, на которые должны отвечать политики, прежде чем начать проводить промышленную политику, таковы:

• имеется ли очевидный провал рыночного саморегулирования, который оправдывает вмешательство государства,
• помогут ли предлагаемые меры эффективно устранить недостатки рынка и,
• есть ли в стране институты, необходимые для проведения промышленной политики?

Залог успешной промышленной политики — умение властей дистанцироваться от частных и политических интересов, которые не должны влиять на формирование промышленной политики. Ирландия, которую часто хвалят за умение отбирать удачные проекты, опирается на техническую компетенцию своего знаменитого Агентства промышленного развития, обеспечивающего эффективность и честность процесса отбора.

В качестве успешного примера стимулирования промышленности можно привести Аргентину.

• Фермеры аргентинской провинции Энтре Риос обратились к Государственному институту сельскохозяйственных технологий (INTA) с просьбой ускорить исследования по выведению новых сортов риса и согласились даже выплачивать специальный налог, чтобы увеличить исследовательский бюджет INTA. Тем самым, они смогли преодолеть то, что экономисты называют проблемой координации частного сектора. Когда появился новый сорт риса, производительность выросла.

Таким образом, вместо потакания всей отрасли субсидиями или ограничением импорта, региональные власти и INTA создали общественное благо, которое помогло увеличить производство в конкретной отрасли.

Италия

П равительство Италии в 1950 году, озаботившись всё более усиливающимся отставанием Меццоджорно (итал. Mezzogiorno; Южная Италия — один из пяти экономико-географических регионов Италии), создало отдельный фонд (Кассa Юга), который должен был стать временным инструментом для восстановления инфраструктуры региона, привлечения бизнеса и основным проводником индустриальной политики итальянского правительства в отношении Меццоджорно на протяжении последующих четырех десятилетий.[6]

Идея стимулирования развития региона радикально не отличалась от того, что в ту эпоху делалось для поддержки стран Африки и Латинской Америки: государство заменяло собой частных инвесторов и вкладывало деньги в создание инфраструктуры и индустриализацию.

Оценка исследователей[7] по развитию Меццоджорно в период существования «Кассы Юга», крайне негативна. Если в первые годы (до начала 1970-х) политика демонстрировала умеренную эффективность, а между регионами Италии наблюдалась конвергенция, то в долгосрочном периоде она оказалась провальной.

По сути, это была политика осуществляемую целиком из столицы, Рима, и не учитывающую интересы местного бизнеса и жителей региона. Вместо того, что нужно самим жителям Меццоджорно для экономической деятельности, были построены «соборы в пустыне» — крупные промышленные объекты, которые не способствовали развитию региона, поскольку уровень заработных плат в регионе остался низким (оказалось, что в регионе нет квалифицированной рабочей силы для этих предприятий, а капиталоемкие фирмы в большом количестве имеющейся в регионе низкоквалифицированной рабочей силы не нуждались)[8].

В конце 1980-х годов правительство Италии отказалась от антиконкурентной промышленной политики в Меццоджорно.

Одновременно, экономисты обратили внимание на то, как развивалась и смогла догнать Север по уровню дохода Третья Италия (регионы Тоскана, Эмилия-Романия, Умбрия, Венето и Фриули — Венеция-Джулия).

K 1991 году она догнала по уровню развития и совокупному экспорту северные регионы, в то время, как в ней не было ни большого числа корпораций, ни высокотехнологичных фирм, но были тысячи малых и средних компаний, производящих традиционные итальянские продукты, или товары Made in Italy: одежду, изделия из кожи, мебель, посуду, продукты питания, ювелирные украшения. Секрет успеха этих фирм в том, что они действуют на рынке не по одиночке, а объединены в предпринимательскую сеть, так называемые индустриальные районы.

Оставаясь в рамках выпуска традиционных продуктов индустриальные районы являются инновационной средой. Местные компании активно кооперируются в вопросах инноваций, обмениваясь полученными знаниями[9]. Одновременно, сети из малых фирм в Центральной Италии смогли выдержать конкуренцию с крупными корпорациями; причина в том, что в индустриальном районе сохранились преимущества как иерархического, так и рыночного механизмов кооперации. Привлекает в таком подходе то, что именно индустриальные районы оказались наиболее стабильной и устойчивой формой экономического устройства.

И все же, попытки создать с нуля индустриальный район, без существенного государственного участия (находить территории с признаками зарождения кооперации, помогать предпринимателям в создании инфраструктуры, выработать общие стандарты и правил функционирования), были не очень успешными.[10]

К сожалению, в Армении подобные программы не реализовывались, а ведь идея перспективна. Что касается деятельности малых и средних предприятий Армении, то с их положением можно ознакомиться по опубликованному, в марте текущего года. исследованию ЗАО «Америя». [11]

Успешность промышленной политики во многом зависит от мотивации предпринимателя.  Согласно исследованию — Глобальный мониторинг предпринимательства (Global Enterpreneurship Monitor, GEM, www.gemconsortium.org), Армения занимает третье место по числу людей, которые заявляют, что по мнению других они новаторы. Это положительный показатель, поскольку позволяет надеяться, что мы чего-то достигнем. Есть несколько мотивов начать бизнес – изменить мир, изменить окружение, изменить состояние семьи, обеспечить прибыль. … В реальности цель «заработать деньги» является самой слабой мотивацией. Успешными являются именно те страны и общества, которые ставят перед собой целью изменить мир.

Образование и наука и их сублимация в технологическое/инновационное производство

И оказывается, в трехмиллионной Армении процент программистов среди населения такой же, какой в стране с самой мощной экономикой в Европе — в Германии, а к 2025 году их число достигнет 30 тысяч. Ереван в 2018 году вошел в топ-10 городов мира, по версии Enterprise Times, с наилучшими возможностями для построения карьеры в технической сфере.

Однако, в республике уже несколько лет имеются проблемы с подбором кадров по ИТ специальности, и в дальнейшем оно еще более обостриться. Это связано, в первую очередь, с невысоким образовательным уровнем подготовки специалистов в институтах.[12] Компаниям приходится тратить много средств и времени на их переподготовку. Премьер-министр Армении Никол Пашинян по итогам совещания (18.11.2019г.), в ходе которого был представлен законопроект о высшем образовании и науке, заявил:[13]

Нынешняя система образования не обеспечивает должного развития нашей страны. … В сфере образования и науки правительство пойдет на решительные, принципиальные и последовательные изменения.

В более общем контексте вопрос в том, как наука и образование страны взаимодействуют с производством, как обеспечивается трансфер технологий от науки к производству, и, как, в свою очередь, производство поддерживает науку.

Мировая практика, на этот счет, имеет достаточно проверенные методы, и наиболее известный из них - стартапы. В развитых странах существует целая экосистема с финансовой поддержкой, которое способствовало росту стартапов и преобразованию их в крупнейшие технологические компании мира. Это стало возможным, потому что там принимается стратегическая роль обучения и знаний, как фактора, которая предопределяет его будущее развитие. Наиболее эффективны те экономики, которые принципиально используют в качестве основного ресурса именно знания, сублимированные в технологии.

Министерство образования, науки, культуры и спорта Армении планирует существенно поднять стипендии аспирантам и докторантам, для обеспечения качественного образования и поощрения молодых ученых. А пока, армянская наука переживает не самые лучшие времена. Инвестиции в R&D (Research & Development) и инновации в Армении составляют, по данным Всемирного банка, только 0.23% от ВВП[14]. Для примера, в Южной Корее он равен 4%.

Несмотря на отставание от стран-лидеров по инвестициям в R&D, наука в Армении еще сохранила свой потенциал. «Второе дыхание» науке и образованию Армении может дать спрос со стороны промышленности, промышленные инвестиции в R&D, которые могут обеспечить, в частности, созданные в перспективе высокотехнологичные компании, что возможно, в рамках ЕАЭС (об этом мы поговорим ниже). Приводимый ниже конкретный пример из научно-технологичной сферы позволит уяснить важность человеческого фактора и его образовательного уровня в вопросе обеспечения национальной безопасности.

Президент России Владимир Путин 19 декабря 2019 года на ежегодной большой пресс–конференции в очередной раз подчеркнул важность продолжения работы в сфере изучения искусственного интеллекта (ИИ) и его возможностей. Напомним, что в октябре 2019 года президентом РФ была принята Национальная стратегия развития ИИ на период до 2030 года.

Президент США Дональд Трамп в феврале 2019 года подписал указ «Американская ИИ – инициатива», который представляет из себя национальный стратегический план в области развития ИИ. Соединенные Штаты рассматривают эту борьбу уже как вариант военных действий. Законом США о национальной обороне на 2019 финансовый год в марте того же года в Конгрессе утверждена Комиссия по искусственному интеллекту для национальной безопасности.

По существу, в мире началась беспрецедентная борьба за лидерство в развитии ИИ. Такая ситуация вокруг ИИ безусловно скажется на всем комплексе международных отношений, в глобальном и региональном масшабе.[15]

Конкуренция за первенство в ИИ - это наиболее яркое проявление глобального технологического конфликта, и именно он призван внести решающую роль в достижении экономических конкурентных преимуществ, укрепление обороноспособности. Более того, в ближайшие десятилетия ИИ станет важным элементом программно-аппаратной реализции функции управления на многих уровнях государственного и бизнес руководства. В нашем, быстром, сложном мире именно управление определяет не только прогресс, но и что еще более важно, устойчивость обществ, возможность гибко и даже превентивно реагировать на внешние и внутренние вызовы.

Кроме того, ИИ усиливает и ускоряет существующие угрозы, способствует эрозии военного преимущества, может дестабилизировать региональный мир, покоящийся на взаимном паритете вооруженных сил. Управляемые ИИ, позволяют уничтожать объекты критической инфраструктуры, экономический потенциал, городские инфраструктуры и население в строго дозированных, заранее установленных масштабах. Соответственно, снимается главное преимущество паритета как гаранта мира.

Региональное и безусловное лидерство в технологиях ИИ становится приоритетом номер один национальной безопасности.

А ведь в качестве главного фактора развития ИИ и обеспечения лидерства видятся таланты математиков, разработчиков, программистов. В конечном счете, главным в ИИ являются люди. Именно от привлечения талантов и обеспечения им наилучших условий зависит победа страны в этой гонке - качество человеческого капитала является определяющим и главным фактором. И поэтому сюда, в фундаментальные и прикладные исследования, необходимо наращивать и повышать эффективность инвестиций.

Принимая во внимание научно-технологическую сложность произведенной продукции на основе ИИ, интересно проследить, в целом по всей промышленной отрасли для отдельно рассматриваемой страны, взаимосвязь между тем, насколько разнообразные и сложные промышленные товары умеет производить страна и уровнем ее благосостояния, на что обратили внимание в ходе исследования «The Atlas of Economic Complexity. Mapping Paths to Prosperity», ученые-экономисты из Гарварда Ricardo Hausmann и César A. Hidalgo[16]. В нем ученые ввели такой термин, как объем производственных знаний (productive knowledge), накопленных отдельной страной[17]. На основании этого показателя ученые составили рейтинг индекс сложности экономики (economic complexity index).

Основной вывод формулируется следующим образом - страны склонны приходить к тому уровню благосостояния, который соответствует уровню развития их производственного знания. В рейтинге economic complexity, составленном учеными из Гарварда, в 2017 году из 135 стран Армения занимала 85 место с минусовым индексом сложности экономики – 0.42.

Отношения с Россией, перспективы в ЕАЭС

П ланируя наши шаги по реализации вышеизложенных идей и целей, мы, в первую очередь должны учесть, что экономика Армении переплетена с экономикой других членов ЕАЭС, и прежде всего России. И в рамках такого кооперирования, Армении необходимо четко сформулировать задачи, которую ей надо решать. Предпочительна модель, задающая направление в развитии экспортно-ориентированной высокотехнологичной промышленной системы. На этот счет у нас есть исторический опыт. Вопрос заключается в том, “сможем ли зайти в реку во второй раз”? Многообразны возникающие на этом пути проблемы.

Наиболее реалистичен, при выборе и реализации научно-технологичного и промышленно-инновационного вектора разития и проводимой в соответствии с ней внешнеэкономической политики, представляется путь, когда армянские предприятия включатся в научно-производственную цепочку связей (научно-технологическая кооперация) с наиболее передовыми предприятиями стран ЕАЭС, с упором на разработки и производства наукоемкой технологической промышленной продукции и предоставления услуг.

Для нас, сохраняющийся по отдельным, очень узким научно-технологическим и промышленным направлениям, научный и производственный задел, может стать именно тем фактором, которая сделает реальной рассматриваемую кооперацию. Не надо забывать, что страны ЕАЭС и, среди них Россия, испытывают огромную потребность в инженерных и инновационных разработках по разным направлениям в науке и промышленности. Более того, объективные потребности экономического развития ЕАЭС требуют повышения роли промышленного комплекса в хозяйственных системах стран – членов интеграционного объединения, проведения согласованной (гармонизированной) промышленной политике. Перед странами ЕАЭС стоит задача возрождения промышленности как локомотива экономики, что стало особенно очевидным на фоне разразившегося кризиса. Обусловливая кооперацию с применением такой эффективной институциональной формы, как государственно-частное партнерство, Армения сможем наладить технологическую кооперацию не только в сфере производства, но и в чистой и прикладной науках, инженерных и военных разработках.

Определенным подспорьем по проведению научно-технологической и промышленно-инновационной политики для Армении, могут стать принимаемые Евразийской экономической комиссией (ЕЭК) документы. Цель – увеличить количество и качество производственных и технологических связей между промышленными комплексами наших стран для развития внутреннего рынка и совместного выхода на внешние рынки. В марте текущего года в ЕЭК подготовили предложения по основным направлениям промышленного сотрудничества в ЕАЭС до 2025 года[18], где основной акцент делается на достижении результатов в виде реализации межгосударственных программ, запуска инвестиционных и инновационных проектов, создания евразийских центров компетенций.

Положения принятого решения согласуются с заявлением Президента РФ Владимира Путина от 31 мая 2017 года, когда выступая на заседании ЕАЭС в Астане, он заявил:

Мы приглашаем всех наших партнеров к совместному производству оборудования и комплектующих более чем в 25 отраслях, включая машиностроение, электронную и легкую промышленность, сельское хозяйство.

Акцент делается на высокотехнологичных отраслях: авиационной и космической, фармацевтике, современной компонентной базе, информационно-коммуникационных технологиях, наноидустрии, фотонике, биотехнологиях.

Также, одним из направлений для достижения поставленных целей, является создание Евразийской сети промышленной кооперации и субконтрактации. 30 марта 2018 года, Совет ЕЭК утвердил Концепцию создания и функционирования евразийской сети трансфера технологий.

Предполагается, что евразийская сеть субконтрактации и евразийская сеть трансфера технологий, объединенные в общий информационный ресурс, составят евразийскую информационную систему промышленности. Ядром системы станет интегрированный в нее единый реестр сведений о промышленных предприятиях Союза. Почти шесть тысяч предприятий зарегистрировано в Евразийской сети промышленной кооперации, субконтрактации и трансфера технологий.

Перспективным, в целях проведения согласованной промышленной политики, представляются формирование евразийских компаний.[19]

Однако, с учетом того, что в ЕАЭС входят очень разные страны, сбалансировать подходы в общих интересах непросто. Пока система управления малоэффективна.

Постсоветское пространство ждет стратегических решений.

П ремьер-министр РФ Михаил Мишустин сообщил, что Россия и страны ЕАЭС в еженедельном формате будут осуществлять работу по подготовке пятилетней стратегии развития Союза. Сам же проект Стратегических направлений евразийской экономической интеграции до 2025 года подготовлен в развитие Декларации о дальнейшем развитии интеграционных процессов в ЕАЭС, которую Высший Евразийский экономический совет утвердил в конце 2018 года.[20] Этот документ станет главным ориентиром для дальнейшей работы на Евразийском пространстве

Настоятельно необходимо, перейти к реализации, неоднократно обсуждённой и поддержанной научно-экспертным сообществом смешанной стратегии опережающего развития ЕАЭС. Для этого следует наделить ЕЭК функциями стратегического планирования, включая прогнозирование экономического развития, разработку и реализацию наднациональных (многосторонних) программ и проектов. Экс-председатель Коллегии Евразийской экономической комиссии Тигран Саркисян считает:

… Плохо, что нет стратегического планирования. … Необходимо начать разработку стратегических документов на 25 лет минимум. Речь идет о научно-техническом и социально-экономическом развитии, оборонном планировании.

В заключении хотелось бы отметить, что в своей практической деятельности Армения доказывает следующий важный тезис - внешнеполитические устремления маленькой страны – это не только и не столько выбор между разными центрами силы (что мультиплицирует риски), а попытки найти modus vivendi в отношении с ними. Прагматика в таком случае выходит на первый план. Она идет впереди романтических иллюзий и завышенных ожиданий.[21]

---

[1] С. Тарасов, эксперт по проблемам стран Ближнего Востока и Кавказа
[2] Лучшее место для экономических операций: Пашинян сказал, какой видит страну после кризиса.
Власти Армении поддержат бизнес совсем по-новому после шока с коронавирусом.
[3] Рязанов В. Т. Новая индустриализация России как реальная цель и постиндустриальный идеал. Проблемы современной экономики, N 4 (52), 2014
[4] «Without a strong industrial base, Europe's economy cannot prosper», European Commission - IP/13/862 25/09/2013
[5] “Getting Industrial Policy Right”
[6] Индустриальная политика в экономически отсталых регионах: уроки Меццоджорно. Даниил Ситкевич. Экономическая политика. 2020. Т. 15. № 1. С. 136–159
[7]  Felice E., Lepore A. State Intervention and Economic Growth in Southern Italy: The Rise and Fall of the “Cassa per il Mezzogiorno” (1950-1986) // Business History. 2017. Vol. 59. No 3. P. 319-341.
[8] Barca F. New Trends and the Policy Shift in the Italian Mezzogiorno // Daedalus. 2001. Vol. 130. No 2. P. 93-113.
Martinelli F. Public Policy and Industrial Development in Southern Italy: Anatomy of a Dependent Industry // International Journal of Urban and Regional Research. 1985. Vol. 9. No 1. P. 47-81.
[9] Boschma R.
[10] Bagnasco A. The Governance of Industrial Districts // A Handbook of Industrial District / G. Becattini, M. Bellandi, L. De Propris (eds.). Cheltenham: Edward Elgar Publishing, 2009
[11] ЗАО «Америя» опубликовало свое исследование текущего положения и перспектив развтия в секторе МСП.  
[12] Чужая миссия: почему IT-компании в Армении берут на себя функции государства и вузов.
[13] "Повиснуть камнем и утянуть на дно не получится": Пашинян о реформах в сфере образования
[14] Research and development expenditure (% of GDP). data.worldbank.org/indicator/GB.XPD.RSDV.GD.ZS
[15] Трамп с искусственным интеллектом. Е. Ларина, В. Овчинский.
[16] Complexity Rankings.
[17] Рассчитывается такой показатель на основании числа промышленных товаров, которые экспортирует страна (diversity), и степени сложности их производства (ubiquity - количество стран, которые также экспортируют этот же товар), что, в конечном счете, отражает уровень сложности экономики (economic complexity).
[18] В ЕЭК подготовили предложения по основным направлениям промышленного сотрудничества в ЕАЭС до 2025 года.  
[19] Евразийские компании имеют большие перспективы в ЕАЭС.
[20] Страны ЕАЭС продвинулись в согласовании Стратегических направлений развития евразийской интеграции.
[21] Кавказская геополитика – не черно-белый снимок: зачем Армении участие в Noble Partner 2020.