Чем выше удельный вес и активность гражданского общества, тем лучше для демократии /Роберт Патнэм/.

Гражданское общество – это среда, играющая балансирующую, в некотором смысле консолидирующую роль в отношениях власть-социум. Согласно формулировке  Алексиса де Токвиля, гражданское общество – это «третий сектор» между «властью» и «оппозицией». Оно не зависит от формальной власти, функционирует на добровольных принципах и содействует реализации требований и ожиданий общественности. По определению индийского социолога Ашутоша Варшни, «гражданское общество – это сфера нашей публичной жизни, которая находится между государственными институтами с одной стороны и семьями – с другой и позволяет объединять людей для сравнительно не зависимой от государства общественной деятельности».

Безусловно, в широком смысле типология гражданского общества более обширна. По сути, видами гражданского общества являются церковь, семья, профсоюзы и др. Во внутриармянском дискурсе гражданское общество воспринимается в рамках указанных определений, а основные акторы условно делятся на две группы – формальные и неформальные.  

Формальные акторы – это официально зарегистрированные общественные организации, а неформальные представляют собою стихийные гражданские инициативы. В ходе событий, получающих широкий общественный резонанс, поведение или деятельность формальных и неформальных акторов гражданского общества могут характеризоваться одинаково.

В странах бывшего соцлагеря и на постсоветстком пространстве тенденции формирования гражданского общества, политическая и социальная среда, а также акторы гражданского общества кардинально отличаются друг от друга. В Польше, например, у гражданского общества были давно сформировавшиеся традиции. По сути, польская «Солидарность» уже в 1980 году стала первым в коммунистических странах юридически признанным профсоюзом. Следует отметить, что католическая церковь Польши также занимала особое место в деле формирования польского гражданского общества. Несколько иная картина сложилась в Эстонии. Для того чтобы вывести процессы развития гражданского общества и демократизации на новый уровень, эстонский парламент (Рийгикогу) в 2002 году принял «Концепцию развития гражданского общества Эстонии» («EKAK»). Данный документ регулировал отношения государственной власти, общественных организаций и гражданских инициатив. В частности, фиксировались права и обязанности акторов эстонского гражданского общества, благодаря которым они обретали рычаги,  необходимые для вовлеченности в обсуждения различных общественных вопросов. В состоящей из четырех частей Концепции были представлены вопросы сотрудничества и ответственности общественных организаций, гражданских инициатив и органов государственной власти, а также проблемы публичной деятельности, независимости от госорганов. Принципами Концепции были провозглашены публичность и вовлеченность.  

В документе предлагалась гибкая налоговая система для компаний и организаций, выступающих с различными благотворительными инициативами, оказывающих прямое или опосредованное финансовое содействие общественному сектору. Особенное внимание уделялось отчетности деятельности и прозрачности финансовых потоков. При этом подчеркивалось, что ни один представитель общественного сектора не может выступать от имени всех.

По сути, ЕКАК поощряла и гарантировала участие широких слоев общественности в процессе принятия решений. Представители общественного сектора не только должны были принимать участие в обсуждениях законодательных инициатив, но и должны были представить свои замечания, предложения и альтернативные решения.

Н ачалом формирования гражданского общества Армении можно считать движения 2007-2008гг. («Сейчас», «Началось»), которые были предельно политизированы и в целом появились в рамках агитационной кампании к президентским выборам 2008 года и в условиях поствыборных развитий. Благодаря опыту гражданской борьбы последних 10 лет («Электрик Ереван», «Плачу 100 драмов», «Сквер Маштоца», «Водопад Трчкан», «Техут», «Амулсар»), гражданские движения Армении наметили свою концепцию, начали использовать средства социальной коммуникации, осуществляли деятельность с помощью соцсетей и мобильных приложений, которые в свою очередь упростили организационные процессы.

Кстати, следует отметить, что инициативы более раннего периода («Сейчас», «Началось») вследствие малой распространенности информационных технологий и малодоступности Интернета не имели указанного организационного капитала. Децентрализация и распространенность средств цифровых коммуникаций нагляднее всего проявились в ходе событий в апреле-мае 2018 года, когда акторы гражданского общества формировали «группы оперативного реагирования» для того, чтобы отправляться в «горячие точки», консолидировать общественность, пресекать манипуляции и распространение дезинформации в соцсетях.

В содержательном плане в ходе весенних событий 2018 года в Армении был зафиксирован качественно новый уровень развития гражданского общества, и в дни революции практически все акторы гражданского общества выступали с единой повесткой.   

После событий в апреле-мае 2018 года в контексте начатых в общественно-политической жизни Армении реформ, процессов демократизации повесточным вопросом становится формирование платформ и концепций взаимоотношений власти – гражданское общество.   

После майских событий гражданское общество Армении вступило в стадию трансформации и переформатирования. Осуществляемая политическими партиями реорганизация акторов гражданского общества в формальную политическую силу или в партию говорит о необходимости нового статус-кво. 

В качестве примера можно отметить присоединение    получившей известность в дни революции гражданской инициативы «Отвергни Сержа» к партии «Гражданский договор». В рамки этой логики укладывается также инициатива по созданию социально-демократической партии «Выбор гражданина». Эти трансформации, безусловно, проходят в контексте перехода от гражданского сектора к политическому.

С ледует отметить, что переход активных групп и лиц гражданского общества к партийной деятельности приводит к стиранию границ между властью и гражданским обществом и выдвигает на первый план повестку реорганизации гражданского общества, которая предполагает не только смену поколений среди активных участников гражданских инициатив, но и необходимость модернизации концепции гражданского общества.   

В конце концов, уже свыше десяти лет в основе деятельности армянского гражданского общества лежал принцип противодействия властям, и не исключено, что после революции сформируется мнение, что гражданскому обществу больше нечего делать.

Между тем необходимо подчеркнуть, что целью гражданского общества служит не революция или обеспечение законопослушной власти, а в первую очередь демократия. В этом плане гражданское сообщество является не средством достижения власти, а целью.

Не секрет, что среди представителей предыдущей власти сформировалось предвзятое отношение или, так сказать, подход с навешиванием ярлыков касательно некоторых сегментов гражданского общества, зачастую, они квалифицировались как «грантоеды», «соросовцы», «антинациональные группы» и пр.  Это, конечно, не означает, что прежняя власть рассматривала всех акторов гражданского общества в одной плоскости. Многие представители предыдущих властей по меньшей мере на уровне заявлений подчеркивали важность становления гражданского общества.

После революции предполагается некоторое изменение площадок и принципов взаимодействия власти и гражданского общества.  По сути, до сих пор сотрудничество общественного сектора и государственных органов в основном строилось на принципе добровольности, а в худшем случае для прежней формальной власти в качестве партнера выступало так называемое «карманное» гражданское общество.

С этой точки зрения, на данном этапе трансформации общественной, политической жизни в Армении актуализируется вопрос внедрения концепции дальнейшего развития гражданского общества. На сегодня постоянно обсуждается тема внедрения прямых институтов демократии, что возможно станет лишь при развитии гражданского общества и вовлечения более широких слоев общественности.